Я сидел в своем адвокатском офисе и просматривал папки с досье. Саша сидел за компьютером в Интернете, что-то внимательно читая.

Я взглянул на календарь – 25 декабря. Скоро новогодние каникулы, когда страна будет отдыхать… Я взял мобильный телефон и набрал номер Ирины.

– Привет, дорогая! Как дела?

– Ничего, работаю, – ответила Ирина усталым голосом.

– Что такая грустная?

– Да так, настроение испортили…

– Что-то серьезное?

– Нет, просто неприятный осадок…

– Ты меня беспокоишь! Кстати, скоро Новый год…

– Я помню.

– Кроме праздника, еще и большие каникулы – девять дней. Давай махнем с тобой куда-нибудь в теплые страны, погреемся! Как ты на это смотришь?

– Я не знаю, вряд ли получится…

– Тогда объясни, в чем дело.

– Я не могу тебе ничего объяснить по телефону. Все узнаешь при встрече.

– Хорошо, а когда мы увидимся?

– Я думаю, скоро. Все, извини, мне надо работать.

Я положил трубку.

– Что, командир, – спросил Саша, – размолвка? Отставку получил?

– Что-то странное происходит, – задумчиво проговорил я. – То мы каждые выходные на дачу ездили, сейчас Новый год приближается, которого мы всегда так ждем, а она – я не знаю, я не могу… Какие-то неприятности…

– Да просто цену себе набивает! – улыбнулся Саша. – Послушай, помнишь, мы вели дело антикваров?

– Конечно помню.

– Им до пятнадцати лет грозит.

– Как?

– Да, им статью переквалифицировали – 4-я часть 159-й статьи, в особо крупных размерах, срок по ней – до пятнадцати лет. Посмотри!

Я подошел к монитору. На открытой странице была статья о деле антикваров. Действительно, там указывалось, что следствие провело несколько экспертиз, собрало достаточное количество доказательств и теперь изменена тяжесть обвинения – до пятнадцати лет.

– Похоже, они кому-то серьезно перешли дорогу… Или действительно картины поддельные? И они попали в коллекцию президента? Поэтому такой срок? – предположил Саша.

Я махнул рукой:

– Вряд ли. Сказали же, что он картины не собирает.

– Зря она с нами порвала! Работали бы сейчас, и ты бы никогда этого не допустил! А что там этот адвокат, как его фамилия, Марычев, что ли?

– Не знаю, работает или нет…

– Да, кстати, я забыл тебе рассказать про этого Марычева. В свое время я справки навел. Его из органов-то уволили!

– Как уволили?

– Ну, по собственному желанию он ушел… Но было одно дело, коррупционное. Поймали его то ли на взятке, то ли на подтасовке документов – одним словом, вызвали и сказали, чтобы он писал заявление по собственному желанию. Он написал и ушел. В адвокатуру.

– Откуда у тебя эта информация?

– Ну, пробил я по своим каналам.

– А что раньше не говорил?

– Но мы же все равно из этого дела вышли. А потом, ты же не побежишь Светлане Васильевне об этом докладывать.

Зазвонил мой мобильный телефон. Я подумал, что звонит Ирина – может быть, хочет извиниться, загладить свой сухой разговор. Но на дисплее высветился незнакомый номер.

– Слушаю вас! – сказал я.

– Мне бы адвоката… – услышал я незнакомый мужской голос, который назвал мою фамилию.

– Это я, добрый день.

– Вас из Следственного комитета беспокоят. Меня зовут Виталий Николаевич Скачков. Я следователь, который ведет дело вашей бывшей подопечной Цветковой Светланы Васильевны.

– А в чем дело?

– Вы не могли бы к нам приехать? Она заявление написала. Хочет вернуть вас в дело.

– Ничего себе! – присвистнул я.

– Мы не можем вас заставить, как вы сами понимаете… Но она просила вас к ней прийти. Приезжайте к нам, тут и разберемся. Адрес знаете?

– Конечно.

– Вот и хорошо. У нас шестнадцатый кабинет, второй этаж. Пропуск я вам закажу. Вы когда будете?

– Через час подъеду.

Я положил трубку и повернулся к Саше:

– Наверное, все-таки существует телепатия!

Саша удивленно посмотрел на меня:

– Что случилось?

– Звонили из Следственного комитета. Цветкова просит, чтобы я снова стал ее адвокатом.

– Ничего удивительного! – усмехнулся Саша. – Ей пятнашка грозит. Она кого хочешь позовет, чтобы ее вытащили!

– Но она же с нами…

– Да у нее другого выхода нет! И что ты намерен делать?

– Не знаю. Поеду, поговорю, что там и как.

– Смотри, тебе решать… А с другой стороны, дело громкое – в прессе постоянно пишут. Если вытащишь ее, будет большой плюс тебе! Ну что, на связи?

– На связи. Я сейчас поеду туда, поговорю, а потом позвоню. Кстати, мы ее досье не выбросили?

– Что ты! Все на месте! В архиве лежит, я только вчера перебирал.

– Но я ведь часть документов вернул… Ладно, до связи!

Я быстро вышел из офиса, сел в машину и поехал в Следственный комитет.

На втором этаже, войдя в шестнадцатый кабинет, я увидел парня лет тридцати, который сидел за компьютером. Он махнул мне рукой и показал на стул. Мы поздоровались.

– Я адвокат. Слушаю вас!

– Вот какое дело, – следователь протянул мне заявление. – Я вчера был у нее в следственном изоляторе, она меня срочно вызвала. Цветкова просила, чтобы я с вами поговорил и чтобы вы снова стали ее защитником.

– А какая у нее мотивация? – спросил я.

– Какая может быть мотивация, господин адвокат? Человек попал в беду, просит помочь.

– Но у нее же был адвокат Марычев…

– Она от него отказалась, написала заявление.

– И что?

– Марычев был у нас сегодня утром. Он сказал, что Цветкова находится в возбужденном состоянии, даже в какой-то мере неадекватна в поведении, поэтому он считает, что заявление написано сгоряча, и не хотел бы с ней расставаться.

– Так пусть не расстается! Я-то тут при чем?

– Женщина волевая, упертая… Она нам не поверит, что вы отказались.

– И что же вы мне предлагаете?

– Я предлагаю вам поговорить с ней в следственном изоляторе один на один. Если захотите отказаться – откажетесь, но объясните ей причину сами.

– Но почему такие сложности?

– Да она нас жалобами завалит, что мы не обеспечиваем ей защиту должным образом. Я заранее это предвижу, – сказал Виталий Николаевич.

– Ладно…

В этот момент раздался звонок стационарного телефона. Скачков снял трубку.